Древние Японские искусство и культура

вызвало появление в период Хэйан крупных объединений потомственных

скульпторов, например знаменитой киотской мастерской, основанной

скульптором Косе. Расцвет ее деятельности приходится на годы, когда она

возглавлялась сыном Косе Дзете и когда завершалось становление

упоминавшегося выше метода киёсэ. В конце хэйанского периода в Киото

существовало несколько скульптурных мастерских.

В начале периода Камакура (с 1185 г.) скульпторы продолжали развивать

традиции Хэйанского периода. Важную роль в этом сыграло само по себе

печальное событие — гибель в ходе жестоких междоусобиц наполненных

сокровищами искусства храмов Тодайдзи и Кофукудзи. Восстановление храмов

требовало воссоздания и погибшей скульптуры. Это обеспечило киотские

мастерские крупными заказами, что создало благоприятные условия для

дальнейшего развития японской скульптуры. Новое поколение киотских

скульпторов отказалось от установившихся шаблонов метода киёсу; ими были

уловлены новые, более близкие к действительности пропорции человеческого

тела, благодаря чему удавалось изобразить человеческое тело в движении.

Огромную роль в совершенствовании японской скульптуры периода Камакура

продолжала играть мастерская, основанная Дзете. С нею связана деятельность

таких выдающихся скульпторов, как Кокэй, его сын Ункэй, ученик Ункэя

Кайкэй, известный также под именем Аннами.

Кокэй — автор многих замечательных скульптурных произведений. Среди них

— статуи шести священнослужителей из храма Кофукудзи, представляющие собой

прекрасные скульптурные портреты. Выдающийся талант Ункэя проявился, в

частности, при работе его над скульптурой Дайнити Нёрай в храме Эндзёдзи,

статуей бодисатвы Мироку, скульптурными портретами Сэйсина и Мутяку. Для

произведений Кайкэя характерен реализм и тонкая проработка деталей. Его

наиболее поздняя работа из широко известных — скульптура Амида Нёрай из

храма Тосёдайдзи.

Прекрасными скульпторами были также сыновья Ункэя: Танкей, Кобэн, Косе.

Кобэн создал, в частности, широко известные статуи злых духов с фонарями:

Тэнтоки — злой дух с фонарем в левой руке, Рютоки — злой дух с фонарем на

голове. Шедевром Косе является исполненная динамизма скульптура священника

Куя при храме Рокухарамицудзи.

В искусстве периода Камакура имели место реалистические тенденции,

которые нашли наиболее полное воплощение в портретной скульптуре, в том

числе в светской. Среди сохранившихся скульптурных портретов изображения

известных военачальников.

К концу периода Камакура уже не велось крупное храмовое строительство,

поэтому потребность в скульптуре уменьшилась. К тому же и войны, которые

вели между собой северные и южные властители страны, не способствовали

развитию искусств.

В последовавший за периодом Камакура период Мурома-ти (1392—1568)

получили распространение реалистические скульптурные изображения животных,

рельефы с глубокой резьбой, а также маски для театра. Однако японская

скульптура в дальнейшем так и не сумела подняться выше того уровня,

которого она достигла в периоды Хэйан и Камакура, считающиеся

классическими. После периода Камакура ведущую роль в искусстве играли уже

иные виды, прежде всего живопись и прикладное искусство.

Но были, разумеется, и исключения. Например, в период Эдо жил и работал

замечательный мастер Энку. Деревянные скульптурные портреты Энку кажутся

очень современными. Между тем это XVII век. Никто не знает точно, когда

родился художник, умер он в 1695 г. Энку — его дзэнское прозвище,

означающее «Совершенная пустота». Вел он нищенскую, бродячую жизнь, может

быть, даже не был монахом. Странствуя, Энку в качестве платы за ночлег и

миску вареного риса вырезал из дерева простые и динамичные статуи любимых

народом божеств. Как художник Энку был чрезвычайно плодовит и изобретателен

и нередко совершенно отходил от официальной буддийской иконографии.

Работы Энку сохранились в самых неожиданных местах, от Хоккайдо до

Сикоку, чаще всего их можно встретить в маленьких деревенских храмах в

окрестностях Нагоя. Любимым его материалом была криптомерия — дерево с

мягкой древесиной и ровной фактурой. Скульптор рассекал ствол на четыре

высоких куска и одну за другой вырезал выразительнейшие фигуры — быстро и

уверенно, в неистовом вдохновении.

Особенности и достижения японской живописи

Специалисты уже давно обратили внимание на то, что искусство живописи в

странах Дальнего Востока генетически связано с искусством каллиграфии. В

Японии, в частности, существует понятие единства каллиграфических и

живописных принципов. Соответственно в японской живописи, как и в

китайской, издавна большую роль играет линия и распространены монохромные

картины. Вместе с тем влияние искусства каллиграфии на живопись Японии не

следует преувеличивать. Характерно, например, что во времена японского

средневековья довольно долго основным течением в живописи было суйбокуга.

Произведения в стиле суйбокуга создавались тушью, при этом показывалась

игра света и тени на предметах, но отсутствовали контурные линии.

Развитию японской живописи способствовали контакты с континентом,

откуда в начале VII века было позаимствовано искусство изготовления красок,

бумаги и туши.

Большое значение для судеб японской живописи, равно как и скульптуры,

имело распространение в стране буддизма, поскольку потребности буддийской

культовой практики создавали определенный спрос на произведения этих видов

искусства. Так, с Х века с целью распространения среди верующих знаний о

событиях буддийской священной истории в массовом порядке создавались так

называемые эмакимоно (длинные горизонтальные свитки), на которых

изображались сцены из буддийской священной истории или из связанных с нею

притч.

Японская живопись в VII веке была весьма еще проста и безыскусна.

Представления о ней дают росписи на ковчеге Та-мамуси из храма Хорюдзи,

отображающие те же сцены, которые воспроизводились на эмакимоно. Росписи

выполнены красной, зеленой и желтой краской на черном фоне. Некоторые

росписи на стенах храмов, относящиеся к VII веку, имеют много общего с

аналогичными росписями в Индии.

По мере дальнейшего распространения буддизма возник массовый спрос на

культовые изображения. В связи с этим профессия художника стала очень

распространенной, причем уже в VII веке среди мастеров, занятых созданием

картин, развилась даже специализация: одни делали общий набросок рисунка,

другие раскрашивали его, третьи обводили контуры.

Рисунки на полотнищах эмакимоно в VII—VIII веках имели весьма простой,

близкий к символическому характер, изображениям не хватало динамики. Однако

с течением времени художественное качество рисунков эмакимоно возросло, и

лучшие из них весьма выразительны и совершенны.

С VIII века в Японии начинается развитие жанровой и пейзажной живописи.

До наших дней дошла ширма под условным названием «Женщина с птичьими

перьями». На ширме изображена женщина, стоящая под деревом, волосы и кимоно

ее украшены перьями. Рисунок исполнен легкими, струящимися линиями.

Для буддийской живописи с IX века характерными являются изображения

мандалы, что на санскрите означает алтарь. При создании мандал

использовались дорогостоящие материалы. Например, «Такао мандала»,

хранящаяся в монастыре Дзингодзи, написана золотом и серебром на плотном

фиолетовом шелке.

Своеобразным стимулом для развития японской живописи в IX веке явилось

учение одной из махаянистских сект (мёо) о том, что для избавления мира от

страданий и горестей необходимо лишь... создать изображение бодисатвы

определенного, но неизвестно какого вида. Творческое воображение художников

заработало вовсю. Примером такой картины является изображение бодисатвы,

сохраняющего государство, из храма Кон-гобудзи. На дошедшей до нас части

этой картины передано стремительное движение охваченной пламенем фигуры

божества.

Первоначально японские художники, отчасти в связи с характером

тематики, над которой они преимущественно работали (буддийская живопись),

находились под сильным китайским влиянием: писали в китайском стиле, или

стиле кара-э. Но со временем в противовес картинам в китайском стиле кара-э

стали появляться светские по тематике картины в японском стиле, или стиле

ямато-э (живопись Ямато). В Х—XII веках стиль ямато-э стал господствующим в

живописи, хотя произведения сугубо религиозного характера все еще писались

в китайском стиле. В этот период получила распространение техника нанесения

контуров рисунка мельчайшей золотой фольгой.

В XI—XII веках появилось много выдающихся по технике исполнения

произведений чисто светской живописи, включая портретную. Многие художники-

профессионалы создавали картины только на светские темы, такие картины

изображали и на складных ширмах и сёдзи (ставни).

Мы уже говорили о живописи на эмакимоно. Особенно большое

распространение эмакимоно получили с XII века, когда художники, создавая

их, стали работать в японском национальном стиле ямато-э. Религиозное

содержание живописи на эмакимоно постепенно уступает место светским

мотивам. Объектами изображения тут могли уже стать события японской

истории, но трактуемые с точки зрения буддийской морали.

Одним из образцов исторической живописи эпохи Камакура является

знаменитый свиток XIII века «Хэйдзи-моногатари», на котором запечатлено

восстание, поднятое в 1159 г. главой крупного самурайского клана Еситомо

Минамото. Как и миниатюры в древнерусских летописях, свитки, подобные

«Хэйдзи-монбгатари», являются не только выдающимися памятниками искусства,

но и историческими свидетельствами. Соединяя текст и изображение, они

воспроизводили по горячим следам бурные события княжеских усобиц второй

половины XII века, воспевали военные подвиги и высокие моральные качества

вышедшего на арену истории нового военно-дворянского сословия — самураев.

О художественных достоинствах исторических самурайских эмакимоно

(свитков) указанного времени можно судить по фрагменту из «Хэйдзи-

моногатари» с изображением одного из эпизодов войны — «Битвы у Рокухара».

При яростном динамизме сцены и яркости ее художественного решения не

устаешь удивляться степени проработанное™ отдельных деталей. А ведь это

лишь один из фрагментов свитка! Выразительны лица захлебнувшегося в крике,

атакующего всадника с огромным луком в руках и мечом на поясе и бегущего

справа от него пехотинца. Отлично выписана черная лошадиная голова на

переднем плане. Более условны, почти как маски театра Но, напряженные лица

самураев на заднем плане. Но и они поданы в броске, в движении. Развеваются

красные ленты за шлемом бегущего слева воина с колчаном стрел за плечами,

напряженно прижат к груди локоть его левой руки. Мастерство художника в

передаче движения, жеста не может не вызвать восхищения. И при этом —

свободное владение всем многообразием цветовых оттенков, профессиональная

точность в воспроизведении деталей самурайских доспехов, оружия, конской

сбруи.

В отличие от индивидуальных портретов самурайских военачальников —

сёгунов, фактических правителей страны, где поэтизируется внутренний мир

самурая, здесь, в рассмотренном фрагменте «Битвы у Рокухара», воспевается

внешняя сторона «самурайства» — храбрость, натиск, агрессия, безжалостность

к себе и к другим. Это противоречие самурайской эстетики и этики

замечательно сформулировал живший в XVII веке поэт М. Кёрай в одном из

своих трехстиший — хокку:

Как же это, друзья?

Человек глядит на вишни в цвету —

А на поясе длинный меч.

(Перевод В. Марковой)

Впрочем, противоречие ли это? Может быть, здесь, на новом уровне,

воспроизводится извечная для японского духа и искусства гармония хаоса и

космоса, красоты и беспорядка, кротости и жестокости, ярости и

умиротворенности? Причем каждое из полярных качеств, свойств души и мира

доводится художником до максимального напряжения и подобно тетиве

натянутого лука. Да, воинам во всем мире — не в одной стране Восходящего

Солнца — приходилось не только любоваться цветущей сакурой или хризантемой

в монастырском саду, но и выполнять «черную работу» Истории — воевать,

борясь за объединение страны, защищая ее от врагов. И высокий смысл

искусства Камакура — времени расцвета бусидо и слияния его с философией

дзэн — состоит в том, что оно воспевало очистительную, всепоглощающую силу

долга, исполняемого и перед лицом смерти.

Ярким свидетельством появления светских мотивов в живописи стало

состоящее из четырех свитков известное эмакимоно «Тёдзю гига» — сцены из

жизни животных, в том числе животных, подражающих людям. Это эмакимоно

написано тушью. Выдающимся по экспрессивности и технике исполнения является

относящееся к XIII веку эмакимоно «Ямай-но соси», изображающее людей,

пораженных различными болезнями. Рисунки на этих свитках проникнуты

своеобразным юмором. Известно историческое эмакимоно «Повесть о монгольском

нашествии». В период Муромати (1392—1578) соотношение между буддийской

живописью, живописью в японском стиле и монохромной живописью решительно

сдвигается в пользу последней. Но с течением времени в ней появляются

контурные линии. В буддийской живописи также появляются новые формы.

Например, выдающийся мастер монохромной живописи Као Нин-га писал сильными,

грубыми мазками. Стиль известного художника Минтё, писавшего свитки на

буддийские темы, представляет собой нечто среднее между традиционной

буддийской живописью и монохромной живописью.

Величайшим художником периода Муромати является Сэссю (1420—1506),

который создал свой собственный стиль. Ему принадлежит выдающееся

произведение японской живописи «Длинный пейзажный свиток», датированное

1486 г., имеющее в длину 17 м при ширине 4 м. На свитке изображены четыре

времени года. Сэссю был отличный портретист, о чем свидетельствует

написанный им портрет Масуда Канэтака.

В последние десятилетия периода Муромати происходит процесс интенсивной

профессионализации живописи. В начале XVI века возникает знаменитая школа

Кано, основанная Кано Масанобу (1434—1530), который заложил основы

декоративного направления в живописи. Одним из ранних произведений жанровой

живописи школы Кано является роспись художником Хидэёри ширмы на тему

«Любование кленами в Такао».

С конца XVI века основными формами живописи становятся стенопись,

картины на складных ширмах. Произведения живописи украшают дворцы

аристократов, дома горожан, монастыри и храмы. Развивается стиль

декоративных панно — да-ми-э. Такие панно писали сочными красками на

золотой фольге.

Признаком высокого уровня развития живописи является существование в

конце XVI века ряда живописных школ, в том числе Кано, Тоса, Ункоку, Сога,

Хасэгава, Кайхо. Выдающиеся картины, созданные в этот период, принадлежат

не только известным живописцам, но и оставшимся безвестными мастерам.

В течение XVII—XIX веков исчезает ряд некогда прославленных школ, но их

место занимают новые, такие, как школа гравюры на дереве укиё-э, школы

Маруяма-Сидзё, Нанга, европейской живописи, а также школа, ратовавшая за

возрождение в живописи стиля ямато-э, т. е. старого японского стиля.

Центрами культуры и искусства позднего средневековья (оно затянулось в

Японии практически до XIX века) становятся наряду с древними городами Нара

и Киото новая столица Эдо (современный Токио), Осака, Нагасаки и др.

Расцвет специфической городской культуры и сопутствующих видов искусства

определил основное направление развития японского искусства в XVII—XIX

веках. При этом подверглись изменению как формы «бытования» искусства, так

и его общественная функция. Например, в архитектуре утратило свою ведущую

роль культовое зодчество, зато была создана четкая отработанная форма

жилого дома, имеющая не только практический, но и несомненный

художественный смысл. Соответственно в живописи возросла роль декоративных

интерьеров, росписей. Высочайшего уровня достигла также гравюра на дереве,

ставшая в XVIII—XIX веках главных видом японского искусства.

Вообще искусство эпохи Эдо (1615—1868) характеризуется особым

демократизмом (потребителями его являются самые широкие круги горожан —

третьего сословия) и сочетанием художественного и функционального. Примером

такого сочетания является живопись на ширмах. Ширма — вещь, имеющая точное

функциональное назначение в интерьере японского жилища, предмет быта.

Одновременно это — картина, произведение искусства, определяющее

эмоциональный тонус жилища, предмет эстетического созерцания. Именно на

парных ширмах написаны «Красные и белые цветы сливы» — самое значительное и

знаменитое из сохранившихся произведений великого художника Огата Корина

(1658—1716), шедевр, по праву причисляемый к лучшим созданиям не только

японской, но и мировой живописи. Одним из наиболее популярных жанров

японской мелкой пластики были нэцкэ. Происхождение их чисто практическое:

поскольку традиционная одежда японцев не знает карманов, все необходимые

мелкие предметы прикреплялись к поясу с помощью небольших брелоков — нэцкэ.

Вместе с тем, сохранив свое функциональное назначение, нэцкэ превратились в

силу непреходящих эстетических потребностей народа в разновидность тонкой

миниатюрной скульптуры.

В нэцке преломился художественный канон средневековья в сочетании с

ренессансной раскованностью искусств в эпоху Эдо. Эти произведения

миниатюрной пластики как бы сфокусировали в себе тысячелетия пластического

опыта Японии:

от диковатых догу Дзёмона, ханива Поздних Курганов до канонической

культуры средневековья, каменных будд и живого дерева Энку. Из

классического наследия заимствовали мастера нэцкэ богатство экспрессии,

чувство меры, завершенность и точность композиции, совершенство деталей.

Материал для нэцкэ был самым различным: дерево, слоновая кость, металл,

янтарь, лак, фарфор. Над каждой вещью (как правило, не более 10 см в

высоту) мастер трудился иногда целые годы. Тематика их варьировалась

безгранично: изображения людей, животных, богов, исторических лиц,

персонажей народных поверий. Расцвет этого чисто городского вида

прикладного искусства приходится на вторую половину XVIII века.

Интересна судьба упомянутой выше гравюры на дереве — укиё-э. В свое

время, в прошлом столетии, Европа, а затем и Россия именно через гравюру

впервые познакомились с феноменом японского искусства. Между тем в самой

Японии гравюру на дереве первоначально вообще не считали искусством, таким,

как живопись на ширмах или на свитках. Возникшая на стыке искусства и

ремесла, японская гравюра действительно имела все признаки массовой

культуры — тираж, доступность, дешевизну. Не случайно ее так и назвали —

«укиё-э» (слово «укиё» означает в переводе «земное, мирское, обиходное»).

Мастера укиё-э добивались максимальной простоты и доходчивости как в выборе

сюжетов, так и в их воплощении. Сюжетами гравюр были в основном жанровые

сценки из повседневной жизни города и его обитателей: торговцев, артистов,

гейш.

Укиё-э, как особая художественная школа, выдвинула целый ряд

первоклассных мастеров. Начальный этап в развитии сюжетной гравюры связан с

именем Хисикава Моронобу (1618—1694). Первым мастером многоцветной гравюры

был Судзуки Харунобу, творивший в середине XVIII века. Главные мотивы его

творчества — лирические сцены с преимущественным вниманием не к действию, а

к передаче чувств и настроений: нежности, грусти, любви. Подобно древнему

изысканному искусству эпохи Хэйан, мастера укиё-э возрождали в новой

городской среде своеобразный культ утонченной женской красоты, с той только

разницей, что вместо гордых хэйанских аристократок героинями гравюр стали

изящные гейши из увеселительных кварталов Эдо. Художник Утамаро (1753—1806)

представляет собой, может быть, уникальный в истории мировой живописи

пример мастера, безраздельно посвятившего свое творчество изображению

женщин — в разных жизненных обстоятельствах, в разнообразных позах и

туалетах. Одна из лучших его работ — «Гейша Осама» находится в Москве, в

Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Необыкновенно тонко

передано художником единство жеста и настроения, освещения и выражения

лица.

Высочайшего уровня жанр японской гравюры достиг в творчестве Кацусика

Хокусая (1760—1849). Ему свойственны неизвестные ранее в японском искусстве

полнота охвата жизни, интерес ко всем ее сторонам — от случайной уличной

сцены до величественных явлений природы. Творческая судьба Хокусая

необычна. Плодовитейший мастер, — ему принадлежит свыше 30 тысяч гравюр и

рисунков, более 500 иллюстрированных книг, — он обрел творческую

индивидуальность лишь в преклонном возрасте, накопив за долгую жизнь

великое множество знаний, навыков, умений, достигнув подлинной мудрости в

видении мира и человека. В возрасте 70 лет Хокусай создает свою самую

знаменитую серию гравюр «36 видов Фудзи», за нею последовали серии «Мосты»,

«Большие цветы», «Путешествия по водопадам страны», альбом «100 видов

Фудзи». Каждая гравюра — ценный памятник живописного искусства, а серии в

целом дают глубокую, своеобразную концепцию бытия, мироздания, места

человека в нем, традиционную в лучшем смысле слова, т. е. укорененную в

тысячелетней истории японского художественного мышления, и совершенно

новаторскую, временами дерзкую, по средствам исполнения.

«36 видов Фудзи», представляющие священную гору японцев в разные

времена года и суток, при разном освещении, из различных мест страны —

издалека, вблизи, с моря, сквозь заросли бамбука, явились по существу

первым в японском искусстве образом родины, одновременно конкретным и

обобщенно-символическим. Творчество Хокусая достойно связывает многовековые

художественные традиции Японии с современными установками художественного

творчества и его восприятия. Блистательно возродив пейзажный жанр, давший в

средние века такие шедевры, как «Зимний пейзаж» Сэссю, Хокусай вывел его из

канона средневековья прямо в художественную практику XIX—XX веков, оказав и

оказывая влияние не только на французских импрессионистов и

постимпрессионистов (Ван-Гога, Гогена, Матисса), но и на русских художников

«Мира искусства» и другие, уже современные нам школы.

Искусство цветной гравюры укиё-э явилось в целом прекрасным итогом и,

может быть, даже своеобразным завершением неповторимых путей японского

изобразительного творчества.

Итак, мы познакомились с основными направлениями в истории японского

искусства. Вопреки распространенным суждениям, мы увидели, как органично

связано развитие художественной культуры Японии с развитием культуры

Евразии, но в то же время узнали, какими самобытными и неожиданными

становились в руках японских мастеров заимствованные с континента — из

Индии, Китая, Сибири — формы и сюжеты. В неразрывном единстве родного и

заимствованного, в претворении чужого в своем — сила и жизненность

тысячелетнего и нестареющего феномена японского искусства. В его созданиях,

как бы причудливы и экзотичны они ни казались на первый взгляд, проступают

общечеловеческие, присущие всякому народному искусству идеи и средства

выражения. Каждый человек, каждое поколение видит Японию и японскую

художественную традицию по-своему, своими глазами. И каждый человек,

соприкасаясь с этим прекрасным необычным миром, обогащается, учится новому

пониманию красоты и добра, становится глубже и человечнее.

Страницы: 1, 2, 3