Культура как социальное явление

провал, приводят к обратным результатам или порождают явное отторжение. В

качестве уже почти классических примеров нелепого запрета принято приводить

опыт введения «сухого закона» в США в 20-х гг. и антиалкогольную кампанию в

СССР, начатую в 1986 г[10].

Оба эти акта нормотворчества привели не к снижению уровня алкоголизма,

как было задумано, а к громадному росту нелегального изготовления и продажи

спиртных напитков.

Именно социологический анализ, учитывающий не только назревшую

необходимость и функциональную целесообразность утверждаемой нормы, но и

исторически сложившуюся систему социокультурной регуляции, в которую она

вводится, помогает выявить ограниченность и противоречивость указного

введения норм и те трудности, с которыми новая мера столкнется в социальной

жизни. Возможности усвоения новых норм обусловлены типом культуры,

историческими обстоятельствами, социальной структурой, наличными

коммуникациями. Чаще всего старые и новые нормы сосуществуют — одни как

ритуалы, другие как практические правила.

Для утверждения и защиты каждой нормы формируются критерии одобрения,

поощрения, осуждения или запрета. Широта нормативности и тотальная

потребность в ней приводят к тому, что поощрение обычно менее ярко

выражено, чем осуждение и запрет.

В примитивной среде или обществах, где еще не выработаны достаточно

дифференцированные и обдуманные формы регуляции поведения, существуют

различные табу как непреложный и иррациональный запрет на совершение каких-

либо действий. Даже внешне абсурдные запреты (в отношении еды, каких-либо

поступков, произнесения каких-то слов и т.д.) приобретают важное значение в

системе социального контроля, снижая уровень напряженности и блокируя

разрушительное поведение.

Чем сложнее общество, тем дифференцированной должна быть и принятая в

нем нормативная система, тем необходимее и определеннее нормативы и органы,

которые поддерживают и регулируют такую систему. Помимо общественного

мнения, большое место в такой регуляции занимают системы образования,

воспитания и государственного управления. Последнее имеет в своем

распоряжении как административно-бюрократические, так и судебно-правовые

органы, в том числе исправительные учреждения. В том случае, когда

нарушение норм принимает насильственный и неуправляемый характер, в

действие обычно вводится армия, призываемая для наведения порядка.

Вместе с тем обилие и жестокость запретов не только могут досаждать

индивиду и сдерживать его инициативу. Они могут тем самым вредить и самому

обществу, если они сковывают полезную инициативу. Нормативная избыточность,

т.е. излишние запреты и ограничения, свойственна обществам с относительно

бедной культурой, для которых внутренние расколы чреваты гибелью всего

общества. Но избыточность такого рода часто сохраняется и на стадии

относительной развитости культуры. В результате скрупулезной регламентации

или чрезмерно жесткого нормирования поведения искусственно суживается и

разнообразие действий и мыслей личности, тормозится культурное творчество,

общество плохо приспосабливается к изменениям и приходит в состояние

застоя.

Поэтому существует некоторый предел нормативности для всякого

общества, даже того жесткого и ригористичного, которое подчас стремятся

установить религиозные фундаменталисты.

Без допущения отклонений, поощрения самостоятельности и

предприимчивости, хотя бы в специально выделенных сферах и ограниченных

«свободных зонах», общество оказывается скованным в своих возможностях

приспосабливаться к изменчивой обстановке.

Нарушение норм — в широком плане предмет нравственных отклонений,

аномалии, противоправное отклоняющееся поведение или сфера преступных

действий. Каждое общество выполняет разносторонние формы контроля и имеет

институты, которые должны соблюдать нормы и вести борьбу против их

нарушения. Но хорошо известно, насколько неоднозначным предстает нарушение

норм и в правовой сфере, вводящей многие градации девиантного поведения, и

в морали, которая может с несомненностью оправдать несправедливо

осужденного, и тем более в литературе и искусстве, для которых нарушение

норм очень часто становится лишь элементом занимательного сюжета, фоном для

многих событий или для освещения глубинных процессов в человеческих душах и

судьбах.

Различие между нормой и ее нарушением оказывается весьма условным.

Незаконный бизнес или теневой капитал не только в ряде существенных функций

переплетаются с законным бизнесом и государственным сектором, дополняя друг

друга. Они могут меняться местами, если общественно полезное предприятие

оказывается экологически опасным, а считавшееся до сих пор незаконным

частное предпринимательство получает законную основу для своего

существования и необходимый престиж в обществе. Наркобизнес, азартные игры,

проституция или наемничество могут считаться морально осуждаемыми

профессиями, но от них зависит не только существование многих людей —

поставщиков услуг, но и поставка на рынок этих самых услуг, столь

необходимых потребителям. Это означает, что моральная и правовая антинорма

может являться нормой в экономическом плане, находя в этом соответствующее

утилитарное оправдание.

Это расхождение невозможно устранить, возводя в идеальную норму только

один из противостоящих принципов. Абстрактное морализаторство не избавляет

общество от порока, а загоняет его вглубь. С другой стороны, если считать

единственно верным принцип «покупатель всегда прав» или же «рынок — это

свобода покупать и продавать», то размываются границы между законной

деятельностью и преступностью и наступает разлад, что заставляет общество

прибегать к чрезвычайным авторитарным мерам. В нормально функционирующем

обществе каждая сфера — экономика, социальные структуры, политика и

культура — создают специфические средства регуляции деятельности, которые

дополняют друг друга.

Нормативная сфера располагает своим набором средств для того, чтобы

ограничить нарушения, воспрепятствовать им в наиболее важных сферах

социальной жизни. Конечно, важнейшим фактором регуляции нормативности

являются общественная мораль и право. Но в культурной сфере важным

средством налаживания нормативности являются ценности.

2.3. Ценности культуры

На более продвинутом уровне культурная регуляция человеческой

деятельности осуществляется через систему ценностей. В отличие от норм,

которым следуют, ценности подразумевают выбор того или иного объекта,

состояния, потребности, цели, которые имеют более высокое существование.

Ценности помогают обществу и человеку определить хорошее и плохое,

идеальное или избегаемое состояние, истину и заблуждение, красоту и

безобразие, справедливое и несправедливое, допустимое и запретное,

существенное и несущественное и т.д.

Из сопутствующих понятий следует упомянуть «интерес», «потребность»,

«стремление», «долг», «идеал», «ориентация» и «мотивация». Однако объем

этих понятий обычно уже, чем «ценность». Под интересом или потребностью

обычно понимаются социально обусловленные влечения, связанные с социально-

экономическим положением различных слоев, групп или индивидов, и в этом

случае остальные ценности («идеалы») — лишь отвлеченное отражение

интересов. Мотивация скорее включает в себя те субъективные побуждения —

разной направленности! — которые рассматриваются социальной психологией.

Позитивные мотивации опираются на ценности, которые осваиваются индивидом и

становятся ценностными ориентациями, направляющими его сознание и

поведение.

Между ценностью и действенной ориентацией может возникать разрыв,

определяемый как расхождение между долгом и желанием, должным и практически

реализуемым, идеально признаваемым состоянием и жизненными условиями,

которые не дают шанса человеку. Но такое расхождение между признанием

высокого значения какой-либо ценности и ее недостижимостью могут

осваиваться человеком по-разному. Причина может усматриваться во внешних

обстоятельствах («среда заела»), «происках» соперников или врагов или же в

недостаточной активности и эффективности деятельности самого человека.

Классический пример драматического расхождения между ценностью и действием,

ориентированным на ее достижение, находим в пьесе Шекспира «Гамлет». Почти

до самого конца пьесы принц оттягивает свое действие (а если и действует,

то ситуативно, по настроению) — и не только для того, чтобы удостовериться

еще и еще раз в преступлении, совершенном королем, но и потому, что глубоко

сомневается в необходимости действовать[11].

В отличие от него герой романа Достоевского Раскольников не только

убедил себя в том, что не имеет ценности жизнь «вредной старушонки», но и в

самом деле убивает ее, что влечет за собой глубокое раскаяние.

2.3.1. Классификация ценностей.

Всякая классификация ценностей по типу и уровню неизменно условна в

силу того, что в нее вносятся социальные и культурные значения. К тому же

трудно вставить ту или другую ценность, имеющую свою многозначность

(например, семья), в определенную графу. Тем не менее можно дать следующую

условно упорядоченную классификацию ценностей.

Витальные: жизнь, здоровье, телесность, безопасность, благосостояние,

состояние человека (сытость, покой, бодрость), сила, выносливость, качество

жизни, природная среда (экологические ценности), практичность, потребление

и т.д.

Социальные: социальное положение, трудолюбие, богатство, работа,

семья, единство, патриотизм, терпимость, дисциплина, предприимчивость,

склонность к риску, равенство социальное, равенство полов, способность к

достижениям, личная независимость, профессионализм, активное участие в

жизни общества, ориентированность на прошлое или будущее, экстралокальная

или же земляческая ориентация, уровень потребления.

Политические: свобода слова, гражданские свободы, хороший правитель,

законность, порядок, конституция, гражданский мир.

Моральные: добро, благо, любовь, дружба, долг, честь, честность,

бескорыстие, порядочность, верность, взаимопомощь, справедливость, уважение

к старшим и любовь к детям.

Религиозные: Бог, божественный закон, вера, спасение, благодать,

ритуал, Священное Писание и Предание.

Эстетические: красота (или, напротив, эстетика безобразного), стиль,

гармония, следование традиции или новизна, культурная самобытность или

подражание.

Рассмотрим некоторые из них более подробно, принимая, что деление по

указанным категориям условно и одни и те же ценности могут быть приняты в

разных сферах.

Семья, родственники, старшее поколение. Во всех культурах существует

большая или меньшая степень уважения к этим социальным элементам, что

получает выражение как в поведении людей (уважение младших к старшим), так

и в формах обращения.

В азиатских и африканских культурах возраст почитается обычно как

признак мудрости и опыта и становится подчас одним из стержней культуры.

Идентификация индивида осуществляется в идентификации его с предками, хотя

существует широкая вариативность в решении этого вопроса для различных

культур. Если у ряда кочевых народов считается делом чести помнить о 9—12

предшествующих поколениях в разных ответвлениях, то в современном

индустриальном обществе человек редко хранит память больше чем о двух

поколениях предков по прямой линии.

Межличностные отношения. Установка на равенство или иерархичность в

отношениях с другими людьми является одним из критериев различия культур.

То, что европеец воспринимает как покорность, послушание, отказ человека от

своей свободы, для других культур означает признание права уважаемого и

влиятельного человека на руководство. Ориентация на индивидуализм или

солидаризм во многом различает Запад и восточные культуры, что подробнее

будет рассмотрено в последующих главах.

Богатство. Материальное богатство как ценность присуще, казалось бы,

всем культурам. Однако в действительности отношение к нему весьма различно

и сам предмет богатства зависит от характера хозяйства. Для кочевых народов

важнейшее богатство — скот, для оседлого крестьянина — земля, в феодальном

обществе статус индивида был напрямую связан с богатством, демонстрируемым

в образе жизни.

Отношение к богатству зависит во многом от доминирующего фактора

социальности. В доиндустриальном обществе демонстративное богатство играло

важную роль, так как было наиболее очевидным свидетельством могущества и

влияния его обладателей, их принадлежности к высшему классу. Накопление

богатства, столь необходимое во всяком обществе, снижало статус владельца,

если только оно не было предназначено для последующей раздачи или

употребления на общее благо. Сословия, владеющие денежным богатством,—

купцы и ростовщики — пользовались большей частью низким престижем, а

особенно ростовщики как люди, извлекающие пользу из затруднений других

людей.

Положение радикально меняется в индустриальном обществе. По мере роста

капитализма именно накопленный и скрытый капитал, пущенный в оборот,

приобретает наибольшую ценность в общественном сознании. Влияние и мощь

владельца зависят от движения капитала по невидимым финансовым каналам,

хотя бы сам владелец вел относительно скромный образ жизни. На более

позднем этапе, в период массового производства, наступает новый поворот,

растет расширенное потребление, переходящее в демонстративное, при котором

товары и услуги приобретаются не в силу их собственных свойств, а потому,

что они дороги, т.е. доступны только состоятельным людям. Обращение к

демонстративному потреблению не только доставляет удовлетворение, но и

повышает статус богатых во мнении и отношении окружающих. Эта тенденция

проникает и в другие слои, которые могут испытывать удовлетворение от

приобщения к престижному расточительству.

Труд как ценность. Труд имеет отнюдь не только хозяйственное значение

или служит фактором, определяющим социальные отношения. Труд еще и важная

культурная ценность. Это всегда присутствует как в народной мудрости, так и

в более сложных системах морали или идеологии. Так, во многих языках

существуют сходные пословицы: «Терпение и труд все перетрут» (и наоборот:

«Под лежачий камень вода не течет»). В художественной литературе изящно

выразил свое отношение к труду Вольтер: «Труд устраняет от нас три большие

напасти: скуку, порок и нужду». Правда, в духе своего аристократического

круга он поставил на первое место скуку.

Конечно, отношение к труду, как и к другим ценностям, определяется не

только духовными или моральными критериями, а оказывается противоречивым,

зависимым во многом от других факторов, среди которых следует выделить

следующие: а) производственные, т.е. классовый статус человека и его

отношение к собственности, так как оценки своего положения для

предпринимателя и работника по найму могут резко различаться; б)

профессиональные, охватывающие престиж той или иной профессии; в)

технологические, т.е. отношение человека к той или иной стороне

производства (станку, конвейеру, компьютеру), которое может варьироваться

от высокой заинтересованности до равнодушия и даже враждебности.

По перечисленным параметрам, очевидно, отношение к труду может быть и

негативным как к источнику угнетения, зависимости, как к фактору,

сковывающему личностное развитие и подавляющему жизненные силы. Еще в

Древней Греции возник миф о Сизифе, обреченном выполнять тяжелый и

бессмысленный труд. В христианском или же мусульманском рае человек

навсегда был освобожден от труда и мог лишь предаваться чувственным или

духовным радостям. В народных сказках зачастую ленивый дурак, лишенный

алчности, но обладающий добрым сердцем, больше преуспевает, чем постоянно

озабоченный и прижимистый накопитель.

Во всякой классово дифференцированной системе субъективная

незаинтересованность трудящихся в своей работе замещается принуждением,

которое может носить характер прямого принуждения (работа «из-под палки»,

под угрозой наказания) или же чисто экономической необходимости, т.е.

физического выживания, в поддержании своей семьи.

Конечно, существует и общественно бесполезная и вредоносная трудовая

деятельность и то, что отвечает интересам отдельного человека, группы или

коллектива, но может расходиться с интересами общества в целом. Поэтому

регуляция трудовой деятельности требует соединения трудовых ориентации с

моральными мотивами.

Обращение к морально-ценностной ориентации — важная предпосылка

успешного хозяйственного развития. Каждая мировая религия поощряет труд,

хотя и подчиняет его более высоким ценностям спасения. Но именно в этом

находила свое разрешение ценностная двойственность труда, его основная

масса направлялась в общественно значимые сферы. Именно в освящении

общественно полезного труда и стимулировании постоянной полезной

деятельности состояло основное достижение религиозной реформации. Но и в

условиях секуляризации сохраняется этическая ориентация труда.

Труд принимает различное содержание в зависимости от того, связан ли

он с наемным трудом или предпринимательством.

Различие здесь зависит во многом от положения человека в системе

производства. Живой труд и даже в его развитой профессиональной форме

обычно имеет низший статус по сравнению с предпринимательством, бизнесом в

разных его вариантах. Но этические принципы применимы по обе стороны этого

совокупного процесса. От рабочего требуется добросовестность, дисциплина,

сноровка, профессиональная ориентация.

Вместе с тем важное значение имеет и этическая ориентация

предпринимательства.

Широко обращаются к ценности труда различные идеологические учения,

прежде всего социалистические.

В эмпирических исследованиях находим такие варианты ценностных

ориентации в труде:

— через труд человек вступает в контакт с окружающим миром (всем

космосом), выходит за рамки своих внутренних переживаний и

непосредственного мирка;

— труд — источник отношений вне рамок нуклеарной семьи и

непосредственного окружения, он обогащает рамки межличностных отношений,

делает человека членом более широкого коллектива, сословия, класса;

— работа является важным, хотя и не единственным источником ценности.

Через работу люди устанавливают свое место в групповых отношениях и

социальной иерархии и тем самым обретают чувство безопасности,

принадлежности, самооценку и самоощущение своего значения, а следовательно,

существенной части своей сущности. Конечно, этот фактор варьируется в

разных типах социальности и разных культурах.

Наибольшее значение работа как источник идентичности имеет в

индустриальном обществе, основанном на привязанности значительной части

населения к промышленному производству. Потеря работы, безработица ведут в

таком обществе к утрате рабочей идентичности, что воспринимается как беда и

личное крушение.

В доиндустриальном и постиндустриальном типах общества этот фактор

менее значим, так как в первом случае преобладает родственная, клановая,

сословная, религиозная идентичность, а во втором — создаются

дифференцированные и гибкие структуры, замещающие «рабочую идентичность»;

— работа — источник обязательной деятельности, регулятор и организатор

личного поведения. Оставаясь без работы, люди могут проводить целые дни

пассивно, предаваясь сну или мечтам наяву (вспомним образ Ильи Обломова из

романа А. Гончарова «Обломов»). Такой образ жизни чреват понижением

самооценки личности или приводит к попыткам компенсаторного самооправдания

ссылками на обстоятельства;

— труд помогает развитию творческих способностей и профессиональных

навыков, что дает возможность гордиться своими способностями, создает

чувство уверенности и безопасности;

— работа структурирует психологическое время, заполняет и организует

день — год — жизнь. Конечно, эта структура во многом зависит от общей

системы культуры и локальной культурной среды.

2.3.2. Механизм действия ценностей.

Ценности создают более гибкий уровень регуляции общества, подчиняя

себе функционирование обычаев, норм и значений, особенно важных для

общества. Наряду с обычными нормами, утверждавшимися силой привычки и

обыденными средствами, которыми располагает, например, семья или соседская

община, выделяются и особые нормы, получающие высшую санкцию через механизм

религиозной сакрализации или правовое требование. Нормы «не убий», «не

укради», «не лги» являлись священными запретами, нарушение которых обрекало

человека на тяжелое наказание, отторжение от общества или муки совести.

Предписания «чти отца и мать», «поклоняйся Богу единому», «трудись в поте

лица своего» становились теми позитивными заповедями, соблюдение которых

повышало престиж человека в глазах окружающих и его самого.

Ценности не только преобразуют механизм нормативности.

Они принципиально перестраивают и те системы значений, через которые

человек познает окружающий мир. На обыденном уровне дуальность предстает

как важная характеристика всего многообразия мира: небо — земля, солнце —

луна, свет — тьма, день — ночь, мужское — женское. верх — низ, горячее —

холодное и т.д. Эти оппозиционные начала и характеристики предметов и

процессов выступали как равно необходимые для обеспечения органических

процессов в природе, обществе и человеке. На обыденном уровне основным

Страницы: 1, 2, 3, 4